Рафаэль Арамян - Неоседланные лошади [Сборник рассказов]
Когда он развелся с женой, из нарсуда он отправился прямо в гостиницу, где снимал номер. Он попробовал решить шахматную задачу, но не сумел. А сумеет он решить ее сейчас? Непременно сумеет. Так что же лучше — то, что не сумел, или то, что сумеет?
Он нашел и другой ход, который принес бы ему победу, пусть скорую… А зачем победа, разве она обязательна? В годы войны однажды увидел в покинутом доме картину, изображавшую корриду, разрезав ее пополам, быка повесил на одну стену, а человека — на другую. И бык, и человек избежали и победы, и поражения.
Говорят, что люди похожи либо на быков, либо на матадоров… Кто об этом говорит и почему? Зрители? Но они ведь только зрители, и они любят матадоров, хотя и гонят их навстречу смертельной опасности. И если матадор убивает быка — зрители восторгаются, а если погибает — хоронят с почестями…
— Игра слишком затянулась, — сказал кто-то из зрителей. — Бесполезно сопротивляться, когда ясно, что ты проиграл.
— Разве? — Рубен поднял голову и по ироническим улыбкам понял, что речь идет о нем. Он хотел было сделать ход, который принесет ему победу, но тут же подумал: не надо. Победа унизит противника. Победить равного себе или проиграть ему — одно и то же. Самое лучшее, если оба найдут путь к победе и обоим удастся избежать поражения. Нет, он не победит, хотя уже нашел ход, который ведет к победе. Решено — ничья, да, да, ничья. Правда, все это кончится тем, что зрители негодующе освистают матадора, не убившего быка и не убитого быком, а быка выгонят вон с арены, затем матадора перестанут выпускать на арену, потому что он не сумел убить быка и сам не погиб, а быка погонят на зеленый луг, потому что он не умеет убивать и не дает убить себя.
Противник, что сидит по ту сторону доски, из тех матадоров, которые родились, чтобы выходить из игры либо со щитом, либо на щите. А он сделает так, чтобы не случилось ни того, ни другого. Да, он сделает именно так. Ничья, только ничья.
Он пододвинул стул ближе к столику и улыбнулся. Он нашел способ наказать противника. Если коня поставить на светлое поле, все кончится миром. А если… Странный он человек — зачем же думать о победе, раз он твердо решил ни в коем случае не добиваться ее.
Когда он развелся с женой, до него дошли слухи, что она во всем обвиняет его. Что ж, если ей нужно оправдаться, пусть оправдывается. Он не стал опровергать того, что говорила о нем бывшая жена. Когда они как-то встретились на улице, он посмотрел на нее в упор, а она опустила голову. Кто же из нас был виноват? Никто. Время было тяжелое — вот и все. Он гордо вынес все невзгоды того времени, ей же нужен был предприимчивый человек, и она нашла такого…
— Время…
Он протянул руку к коню. Не потому, что его торопили, а просто так. Среди черноты поля светлел один квадрат. Туда он и поставил коня. Противник не предвидел этого хода и растерялся. Затем, оценив ситуацию, спросил:
— Значит, ничья?
— Да.
— А если б ты сделал другой ход?..
— Победил бы.
— Как?
— А вот так.
И он показал ход, который принес бы ему победу.
— А почему же ты не сделал этого хода? — спросил противник.
Почему не сделал? История длинная, да он ни за что и не рассказал бы ее. Долго, очень долго он шел к такой развязке и теперь устал… И он сказал:
— Хороший вечер. Я тороплюсь. Если бы я победил, ты потребовал бы сыграть еще одну партию, и я не смог бы отказаться.
— Это неубедительно. «Если бы мог — победил бы" — противник рассерженно смешал фигуры.
Рубену были знакомы подобные люди. Со дня рождения они недовольны тем, что родились, что живут, что трудятся. Будучи вечно недовольными, они требуют постоянного внимания к себе. Это те люди, которые любят быть любимцами.
Он встал с места. Нет, не время разбираться сейчас в категориях людей. Он был очень утомлен, никто из собравшихся вокруг стола и не подозревал, какой длинный путь он преодолел, прежде чем сделать свой последний ход… В кино теперь часто показывают фильмы, в которых герой молча разговаривает с самим собой, молча вспоминает пережитое. И все это зрители видят и понимают. А вот он не может показать на экране весь тот долгий путь, который он прошел, чтобы сделать ход конем и закончить игру вничью.
Был мягкий, приятный вечер. Его ждала девушка. С ними, с девушками, хорошо отдыхать, и если ты устал в дороге и тебе негде отдохнуть, иди к девушке. Среди них можно встретить и такую, что может стать твоей спутницей. Она спросит, откуда ты идешь и что там было хорошего, и ты расскажешь ей о прошлом. Такая не просто для кратковременного отдыха, она пойдет с тобой и дальше и будет слушать твои рассказы о пройденном пути.
Сегодня они решили пойти в кино, увидеть фильм, герой которого вспоминает свое прошлое. А где наше прошлое? Оно и в пройденных тысячелетиях, и в грядущем…
Мягкий вечер, земля пахнет печеными яблоками. Вокруг тишина и мир. Он идет и чувствует себя так, словно живет уже в двадцать первом веке.
Он пересек улицу, прошел маленький сквер, где дети, вместо того чтобы играть в войну, втыкали в песок зеленые веточки.
Он был утомлен, ибо шел издалека и направлялся далеко, и потому не остановился, а только улыбнулся малышам и продолжал свой путь. Девушка ждала его на углу. Они собираются посмотреть фильм, в котором герой, сидя в кресле, все время вспоминает прошлое. Так течет и река, но русло ее остается неизменным, хотя река иногда выходит из берегов, вырывая прибрежные камни и неся их с собой в неизвестные дали…
* * *— У нас еще есть время, можем мороженое поесть и поговорить, — сказала девушка.
— Можем, — согласился он, и они зашли в открытый павильон.
— Ты говорил, что ресторан «Пти-Шан» находился на площади?
— Да, на площади.
— Говорил…
— Что там был бассейн, и оркестр исполнял увертюру к «Кармен».
— Увертюру к «Баядере».
— Странно.
— Совсем не странно. Ереван был похож на сцену со старыми декорациями.
— Любопытно. Говоришь, гостиница «Европа»…
— Находилась там, где теперь «Армения»…
Они придумали такой способ разговора, что-то вроде игры, проигрывал тот, кто замешкается и не сразу же доскажет. И тогда они оба смеялись.
— И…
— Имела всего один балкон…
— А под ним…
— Стоял мусорный ящик…
— А на нем…
— Кот фыркал на щенка.
— Ты это помнишь?
— Помню. Будто ничего с тех пор не изменилось, будто и сейчас еще кот фыркает на щенка.
— Интересно. Потом ты помнишь…
— Мшо.
— Который…
— Садился в городском саду…
— И…
— Крутил рулетку.
— А вы платили ему по копейке и ничего не выигрывали.
— Ничего.
— Ты мне обещал рассказать об этом. Ты говорил, что первым безумцем…
— Был Мшо.
— Вторым…
— Виноватый Маркос.
— Потом?
— Наверное, Лесной Фрукт.
— Потом другие фрукты, — девушка весело рассмеялась. — Ты мне обещал еще…
— Рассказать о слепом дудукисте.
Девушка положила руку ему на плечо:
— Когда мы так разговариваем, получается, что говорит один. Ты становишься мной, а я становлюсь тобой. Так хорошо, правда?
Девушка обернулась к соседнему столику:
— Почему они на нас смотрят?
— Наверное, их удивляет разница в нашем возрасте.
— А сходство?.. Разве они не видят, что мы можем говорить так, будто говорит один?
— Наверное, не видят.
— И не слышат. — Девушка рассмеялась еще громче, чтобы сидевшие за соседним столиком ее услышали. Потом посмотрела на часы и сказала: — Что ты сегодня делал?
— Играл в шахматы.
— Выиграл?
— Ничья.
— А мог выиграть?
— Мог.
— А почему же не выиграл?
Девушка разыгрывала еще только дебют своей жизни, и ему трудно было ей объяснить.
— Но ты мог победить, правда?
— Мог.
— А почему не победил?
В ее голосе было столько сожаления, что сам он не понял, как у него вырвалось:
— В другой раз выиграю.
— А если проиграешь?
— Значит, проиграю.
— Нет, я не это хотела сказать. Если проиграешь, не огорчайся, я с тобой разделю это горе.
Женщины такие: они или утешают нас, или гордятся нами. Они любят делить горе или победу, как… И он сказал:
— Как мы — фразы.
— Как мы — фразы, — отозвалась девушка.
Оба рассмеялись, потом девушка обернулась к соседнему столику и громко сказала:
— Пойдем, пора уже. Говорят, хорошая картина. Герой вспоминает свое прошлое. Интересно, правда?
— Интересно.
Стемнело. На улицах зажглись огни. Они шли медленно. Он был утомлен, никто не знал, какой длинный путь он прошел, чтобы закончить игру вничью, чтобы на душе у него стало спокойно. Никто не знал. И сам он не сказал, что утомлен. Впереди еще предстоял долгий путь, и если он смотрел назад, то только потому, что прощался с прошлым, а не жил им. Там, в прошлом, другая женщина все еще ждала его и, наверное, думала, что он устал и должен отдохнуть: отдохнет и вернется пройденной дорогой назад, к ней. А он хотя и устал, но идет вперед, и если смотрит назад, то только потому, что прощается с прошлым — с весенними вечерами своего детства, пахнущими печеными яблоками, с родными, сидящими под тутовым деревом, со своей матерью, с ее излучающими свет глазами…